Недостатки экономической теории как претендента на роль универсальной науки

Итак, я не собираюсь строить свою критику экономической теории на ее недостатках с точки зрения системного анализа. Пусть эти недостатки лишают экономику способности предсказывать, которую ей бы очень хотелось иметь, но они отнюдь не отменяют ее достижений в анализе свойств экономической системы – достижений, которые, еще раз повторяю, не могли бы быть получены из социологии или политологии.

Мое сдержанное отношение связано, скорее, с другим ее слабым местом, которое, как я уже говорил, заключается в той трактовке социального порядка рыночного общества. Под социальным порядком понимаю любое социальное целое – племя, общину, нацию, социально-экономическую формацию, – определяющим признаком которого является обслуживание и поддержка интересов некоторой входящей в него группы людей или класса. Эти интересы могут быть самыми разными – от соблюдения давних традиций и сохранения династии до накопления капитала или реализации каких-то иных целей; доминирующая группа или класс также могут быть самыми разными – это могут быть все взрослые мужчины, входящие в племя, члены королевской семьи, представители класса собственников или политической элиты.

Каждая цель такой группы или класса, в свою очередь, подразумевает существование различных обеспечивающих институтов – будь то градация социальных прерогатив, характерная для наследственных монархий, или фирмы и другие специфические институты, характерные для социальных порядков, ориентированных на капитал.

Капитализм, разумеется, является представителем порядка последнего типа, чьи сложные характеристики мы не имеем возможности подробно здесь обсуждать. Для целей настоящего исследования важно то, что капитализм, как бы сильно он ни отличался от докапиталистических формаций в одних аспектах, в других очень на них похож. Та точка зрения, которая отделяет капитализм от предшествующих ему социальных формаций, сосредоточивается на доминирующей роли рыночных отношений.

Действительно, несомненная важность рыночного механизма заслоняет собой тот факт, что социальным укладом является именно капитализм, а не сам по себе рыночный механизм.

Элементы рынка – люди, оптимизирующие свои доходы, конкурентная среда, юридическая база контрактных отношений и прочее – жизненно важны для исторической миссии капитализма – миссии накопления, но сама по себе эта миссия не вытекает из этих рыночных элементов. Она вытекает из древних как мир человеческих интересов – стремления занять подобающее место в иерархии, жажды власти, господства, славы, борьбы за престиж, – о которых рыночная система ничего не может нам поведать.

Неудивительно, что научная школа, рассматривающая экономическую систему в отрыве от этих мотивов, возводит теорию выбора на командную высоту и провозглашает стремление к общему равновесию имманентной ее тенденцией.

Прежде всего этот обман заключается в том, что экономика представляется нейтральной наукой, а не системой объяснения капитализма, несущей в себе идеологический заряд. Это проявляется во многих отношениях. Например, такой важнейший термин, как «эффективность», выдается за квазиинженерный критерий, хотя на самом деле негласное его назначение заключается в максимизации выпуска продукции с целью получения прибыли, а это уже не чисто инженерная задача.

Подобным же образом в качестве фундаментальной ячейки экономической системы рассматривается рациональный индивид, максимизирующий свою выгоду. Экономическая система, таким образом, мыслится как общество отшельников, а не как упорядоченная структура групп и классов. Каким образом рынок поддерживает классовую структуру капитализма – это вопрос, на который экономика не знает ответа, вопрос, о существовании которого она в определенном смысле даже не подозревает.

Наконец, современная экономика, с ее «зацикленностью» на системных свойствах капитализма, может предложить лишь узкую, статичную оценку его исторического места и перспектив развития. В одной из своих работ я писал по этому поводу следующее:

Я не вижу нужды останавливаться на этом подробнее. Вклад современной экономической науки в расширение наших знаний о социальных процессах не просто разочаровывает, он откровенно скуден по сравнению с тем, что было сделано Адамом Смитом, Джоном Стюартом Миллем, Карлом Марксом, Торстейном Вебленом, Альфредом Маршаллом, Джоном Мейнардом Кейнсом или Йозефом Шумпетером.

Несомненно, что этот душевный покой всегда имеет легкий оттенок сомнения или привкус лицемерия, но, в конце концов, социальные порядки всех уровней нуждаются в некотором своде знаний и убеждений, которые можно было бы при случае пустить в ход. В первобытных обществах были свои мифы или толкования природы, в командных системах – свое священное писание. Для капитализма эту функцию выполняет экономическая наука, и, хотя это не единственная ее задача, но и выполняет она ее отнюдь не тривиальным образом.

Одним словом, экономическая наука должна осознать себя самое не только как аналитическую дисциплину, но и как идеологию. При этом ей придется отречься от своих (в паре с социобиологией) притязаний на главенствующую роль, выдвигаемых под лозунгом создания «единой социальной науки», и занять более скромное место наравне с политологией и социологией в качестве советника законного претендента на этот стол.

Так кто же должен его занять? А никто. Нет никакой универсальной науки об обществе. Даже если в трудах, рассказывающих об имевших место событиях, и концептуальных работах, с помощью которых мы пытаемся привнести в этот хаос некий порядок, экономической науке принадлежит важная роль, ее слово не является ни решающим, ни окончательным.